Одиссея к побережью Гоа... ^_^

Отец Эллис умер, — пару дней спустя после их последней, столь безмолвной и бездушной встречи — погиб тихо, безмятежно — твёрдо будучи уверенным, что вскоре поправится, сможет вновь вернуться к своей Корпорации, к бизнесу/делам, к тревогам правления, к сделкам, куплям & продажам, к нефти и металлам, курсам Йены, Фунтов Стерлингов, индексам и фьючерсам.
Но как бы не так! Реальность всё расставила по своим местам, — сокрушив все планы, обманув надежды, разрушив иллюзии, одним махом одолев все грёзы/заблуждения «величайшего стратега» — столь наивного ума, воли индивида…
Дух во плоти, более напоминающую мумию, безо всяких слов молил блудную свою отрочицу «взяться, наконец, за разум», вернуться в Семью, стать «как все», — все Живущие, Жаждущие Жить — одержимые тревогами, вечными страданиями, жаждами/желаниями…
Но Эллис молчала, — иной мир искала — не имеющий ничего совместного с всем тем, что столь драго и близко всем Нормальным Людям. Глупая отшельница всё искала Бога, всё искала Истину, — нечто неведомое, столь отсутствующее в Жизни. Глупая разыскивала, — воздух, коим бы могла дышать; явь/реальность, в кою бы влюбилась; чуждый мир, в коем бы хотелось остаться…
Отец и дочь. Разные миры, разные заботы, разные мечтания. Эта пара душ завсегда жила в различных мирах, — несмотря на крышу, что годами сковывала их; несмотря на дело, кое, скрепя сердце, приходилось тащить на себе.
Теперь изменилось всё, веха жизни завершилась, плоть от плоти, кровь от крови, — умерла, выпала из взгляда, выпала с реальности, вычеркнута с жизни, с помыслов о будущем.
— Пусть же падёт Империя, — отрешенно прошептала Эллис, утирая слёзы, опираясь на плечо давнего знакомца, глядя на процессию множества печальных лиц, облачённых тёмной траурной материей, долгой вереницей подступавших к гробу, навсегда прощаясь с духом, с коим долго мчались рядом/«параллельным курсом»; с коим связывало их общее былое — годы и вчерашний день, взлёты и падения, полынь и нектар.
— Пусть же, коли есть желанием, прочие ведут Концерн, — к новым горизонтам, к новым достижениям, — механично, словно выпотрошенная кукла, сонно продолжала девушка. — Этого не понимаю я… Видать, полоумная; попросту позор Фамилии…
— Неужели ты совсем не уважаешь То, что годами кропотливо/медленно созидал Родитель?.. — поражался Герман, зачарованно глядя, яко крышка гроба, эбеновым глянцем сверкая в багровых лучах заходящего Солнца, навеки скрывает останки Соратника, Директора, Друга.
— Есть люди похожие, мудрыми себя нарекающими, — общим живя и дыша. И есть же на оных несхожие, — как же только стоит относиться им к оным? Они — унтерменши, недочеловеки, чокнутые/тронутые. Общество… оно ведь, право, безусловно, создано Разумными Людьми. Среди них не выжить тем, чьё естество «на иной волне», что одержимо Поиском того, что невозможно сбыть/приобрести за деньги, Бога мира Этого… Да и для чего им жить?..
Эллис наблюдала, как блестящий словно уголь ларец опускался в землю, — словно бы корабль, побеждённый в бойне — медленно, величественно.
— Прах к праху… — монотонно бубнил пресвитер, нервозно сжимая Библию, ежеминутно мутным взором сверля небеса. — Ну а дух, — к Истоку, к своему Творцу, в Царство Божье, — или царство сумрака… В такие моменты, глядя на своих товарищей, которые ушли, мы и понимаем только, — что же есть реальным, важным/настоящим в жизни, в нашем грешном мире, — в коем всё стремительно, фальшиво, слепо и искусственно. Смерть, венчающая жизнь, тех, что были близки, — на мгновенье пробуждает нас. Время, в коем можно заниматься глупостями, — ныне сочтено — для прочего. Жизнь вечная грядёт, — или вечное успение. Каждый выбирает свой удел, на сием вот «старте бытия», — каждым своим днём, словом, помыслом, поступком — всей своей историей, каждым своим шагом… Для сего нам Жизнь дана…
— …Чтобы понять, для чего мы дышим, — грустно усмехнулась леди, более не слушая «попа». — Чтобы отыскать себя, — и главное… Чтобы вернуться туда, откуда явились…
— Ну и что же ты нашла, майн херц? — словно пробудился Герман, горсть земли бросая в распростертые врата Подлинной Реальности, в хищный зев могилы, возвращающий своё по праву. — Что такого, кое стоило… всей потери жизни, многих лет безумия, пряток ото мира в дебрях гор, необитаемых лесов?..
— Смогла я понять, что мир наш — лишь колыбель, начало, — кое стоит поскорей покинуть — чтобы отыскать свой Настоящий Мир… Жизнь, что подлинна, а не столь искусственна, как Здесь…
— О чём ты, Эллис?.. — тихо выдохнул старик, грустно глядя в глаза девушке.
— Я о том… Вообрази себе машину, скажем, просто самолёт, что… одержим идеей… отыскать себе горючее, глоток керосина — чтобы снова без конца… продолжать движение… существовать… быть тёплым, без конца куда-то двигаться, парить… Звучит столь абсурдно… Но мы сами… чем отличны от сего?.. Те же роботы, — с органическими двигателями, с органическим же топливом, с электричеством внутри, с батареями и генераторами, двигателями и моторами, памятью, процессором, камерами… Наш разум видит картинку, — и запрограммирован желать как-то изменить её… Да и сам наш разум — также лишь… «картинка» в зерцале сознания… Ну а кто же создал это? Небеса, машины, реющие в них?.. Кто этот Антонов, кто же сей Ильюшин/Камов/Миль?.. Кто же создал механическую птицу, механическое небо, в коем та парит, поглощая/прожигая авиабензин, черпая энергию, созидая свой инверсионный след? Для чего летаем, Герман?..
Эллис безучастно отвернулась от могилы и пошла. Пасмурные небеса с тенями ворон, прошлогодняя трава, тысячи крестов, памятников, чьих-то фотографий, — чьих-нибудь «следов» — всего, что осталось в мире ото них, — всё это прельщало девушку — маня Истиной и чистотой, тишиной, торжественностью.
— Впервые человек рождается средь прекрасных бёдер своей матери, — молвила девчонка. — Второй раз — вот Здесь… Когда машина разбивается… Когда чёрный ящик наш… лицезрит Создатель…
— Если человек — машина, как ты полагаешь, — возмутился старец, — то никто и не рождается. Первое рождение, — робот сошел с стапелей — ну а после — только лишь старение, разрушение и смерть — переработка мертвенной материи, с коей киборг и был сотворён. Почто Инженеру роботы?..
— Да, возможно… Может статься, Папы больше нет, — и осталась память — его тень в зеркалах слепых наших глаз, на пыльных страницах памяти. Но я верю, — с жаром молвила девчонка, — что Он ныне у порога Фабрики — на которой и был сотворён! Лицезрит Конструктора, — и абсурд никчёмной нашей «жизни» Ему боле не по чём!.. Жажду испить сию чашу, — Эллис столь мечтательно прикрыла глаза, ласково коснулась каменного ангела, мертвенного памятника, — кому-то, чьё имя подавно изгладило время. — Ты же утверждаешь Жизнь… Тщетное движение, — безо цели, безо смысла, безо направления…
— Ну а как насчёт Любви, о, Элли?.. — встрепенулся Герман. — Неужели Оная ничего не значит для тебя?..
— Любовь — прекрасна и божественна, — грустно вымолвила Эллис. — Но я… не любитель мелодрам. Этот мир… создан для разлуки… Оглянись вокруг!.. Сотни/тысячи крестов… Кто-то уйдёт раньше, — а иной поймёт, что же есть агония… За-чем?! Смысл жить, — в Этом царстве беспощадной смерти, тлена, плесени и разложения?.. Гробовым червём, — время точит каждого… Так зачем тянуть? Если гибель, — часть Программы Жизни — к чему человеку двигаться, смысл ему страдать в ожиданье Часа Истины?.. Робот… словно бы инопланетный зонд, — выпущен в недружественную среду, коя чужда ему и враждебна. У него ресурс, — ну а после слом… Программа исследований… Возвращенье части с «образцами бытия», — к своему источнику, к центру управления… Смысл тянуть?..
— Робот жаждет самоуничтожиться… — сокрушенно прошептал старик.
— Чтобы познать нечто новое, — стены прежнего — стоит бы разрушить… Стены самой жизни, — человеку враг… Стены из неведенья…