Rum

Как я писала в своём старом любительском неудачном романчике, романишки бы я сказала.
Я счастлива, потому что я, наконец-то знаю что мне делать.
Пить и резать венки.
Завтра я буду пить так, как почти никогда не пила. Завтра я куплю пачку новеньких, остреньких лезвий...и...
Ну, нет, вряд ли я покончу с собой прямо завтра, нет. Честно говоря, не так уж и глубоко я их режу, да и режу не знаю для чего.
Есть в этом особый фарс и пафос. Точнее говоря, это особый ритуал для меня. Лежишь в ванне, пьёшь что-нибудь и пускаешь в воду кровку. Раньше я называла это "расцветают красные пионы".
Так вот, в этом есть какое-то утешение, будто я могу устоять под любым натиском мира. Что бы ни случилось - я вернусь в свою тёплую ванну, и буду наслаждаться своим страданием.
Я не так уж люблю суицидников. Ну, смотря каких. Люблю тех, что не жалкие. А что есть жалкость?
Я часто и по-многу рассказывала людям о пороках, о их грязи, и я не вижу смысла это повторять.
Потому что вы стадо грязных овец.
Потому что то, что всегда в вас было и всегда будет - эта ваша животность, ваш эгоизм, ваша грязь, ваш...нет, я не назову этого слова, я не хочу.
Я всегда боялась задеть людей и не говорила им правду, чтобы не приходить на встречу, я сочиняла кучу причин и не говорила правду. Я устала.
Я устала, как Ларра.
Потому что я так же горда и высокомерна, как Ларра, а Данко, Данко, которым я всегда восхищалась, мне мерзок. Геройство в самонадеянной отчаянной надежде помочь толпе слепых свиней. Грязных, немытых, тупых и запущенных.
Всеми фибрами своей души, люди, я презираю вас.
И, всё же я пишу здесь об этом, в надежде на гневный отклик в вас, ведь даже если вы считаете себя лучше других, мысль " а может, это и про меня? я не овца, а может, и она не лучше!!! сжечь её на костре" закрадётся в вашу голову. Да, возможно, я именно этого и хочу.
А ваше молчание будет для меня самым горьким и мучительным, нежели самая сжигающая дотла ненависть.
Итак, на чём я остановилась?
Вы не просто тупые звери, вы смешные тупые звери. Вы первобытная толпа. Пред вами стоит монах со свечой и говорит о добродетели, той, что не прикрыта личиной порока или страха перед наказанием, или эгоизмом, а вы стоите, потупив взгляд, и прячете в грязных подолах свои грязные мыслишки. Своими грязными руками. Вы тупые и глухие. Вы слепые и убогие. Вы уроды, которые должны умереть.
И моё сострадание, моё сострадание к вам - мой грех, ибо я готова простить вам всё и заплакать от жалости к вам, я жалею вас потому что вы даже не в состоянии понять всю свою никчёмность и напрасность существования.
Нет ничего лучше этого мира, нет ничего лучшего, нет альтернативы. И я не собираюсь умирать, чтобы сбежать от вас. Я собираюсь умереть потому что мне нравится смерть.
Она благородная и чистая, не то что вы. В ней нет обмана.
Мне нравится смотреть на мою кровь, она чиста. Мне нравится причинять себе страдания. Мне нравится, когда плачет моя душа, она тоже чиста.
И раньше, раньше, о горе мне, я хотела вас спасти. Тоже самонадеянная глупость псевдомессиии мира и это то, за что я буду ненавидеть себя до конца жизни.
Знаете, что я теперь буду делать?
Я буду приносить вам страдания. Я больше не скажу, что если бы "око за око", все бы были слепыми. И что злого может излечить искренняя любовь к нему. И что люди, которых заставили страдать, сами начинают причинять страдания - и это порочный замкнутый круг. Я не совсем в этой системе, я вне её. Почему? Потому что я не овца, всё просто. И моя боль и месть не будет пороком. Это будет тем, чего вы заслуживаете. Да.
Я ни на кого не буду смотреть своими собачьими глазами, как прежде. И никому не буду говорить то, что говорила раньше. Мне плевать. Мне надоело. Мне надоело вас слушать, всё скучно, скучно, скучно, иногда смешно.
Смешны вы на карте мира, смешны все вы.
И не желаю вам смерти, как возмездия за обиду мне, я желаю вам смерти потому что это единственное, что может избавить Землю от такой чумы, как люди.
Потому что нет ничего более грязного, чем человек.
Ничего, ничего, о боги.
Нет никого, кто это понимает, кроме меня, о, никого. Возможно, Ницше. Может быть, он. Но и его понимают неправильно.
Поэтому завтра я выпью достаточно для того, чтобы стенки моего желудка конвульсивно сжались и исторгли на свет божий своё содержимоё, в котором была вся любовь к вам, вся жалость и сострадание к вам. А потом я успокою себя кровью. Убаюкаю в красной колыбели.
А вы - сосёте хуй.