RSS лента

Одиссея к побережью Гоа... ^_^

Великий Пелевинский "S.N.U.F.F." (c). Наилучшие жемчужины.

Оценить эту запись
Есть вещи, которые являются правдой для одного и неправдой для другого. Из-за них, кстати, и возникает ненависть между людьми.

* * *
Сжигатели Пленки учили, что внешний мир есть проекция внутреннего, а проектор, создающий мир, находится не в руках Маниту, а внутри самого человека. Свет этого проектора и есть свет Маниту, один во всех. Но «пленка», сквозь которую он проходит, у всех разная, и каждый живет в своем собственном иллюзорном мире, где страдает от одиночества. Главной духовной задачей сектанта было найти эту «пленку» и сжечь ее.
Сжигатели Пленки верили, что те, кто «сжег пленку», могут после смерти родиться в другом мире. А некоторые из них уверяли, что уйти туда можно еще при жизни.

* * *
— Мы говорили про Сжигателей Пленки, — сказал Дамилола.
— Я слышала, — кивнула Кая.
— Ты можешь что-нибудь рассказать? А то я ничего толком о них не знаю.
Кая подумала немного и сказала:
— В их метафизике были два основных понятия. «Проектор» и «пленка». «Проектор» — это свет сознания. Пленка — омрачения, помутнения души, которые отделяют человека от Маниту.
— Это есть в словарях, — сказал Грым.
— Да, — согласился Дамилола, — Хакни поглубже, лапочка.
Грым не понял, что значит это слово — но Кая, видимо, поняла. Она закрыла глаза и наморщилась, словно стараясь расслышать какой-то еле слышный звук.
— Они учили, что надо сжечь эту пленку, да? — не выдержал Грым.
Кая отрицательно покачала головой.
— Здесь небольшая путаница, — сказала она. — Они не учили сжигать пленку. Они вообще не учили ничего сжигать. Слово «проектор» — это неправильный в данном случае перевод церковноанглийского «projector», которое употреблялось в значении «некто, строящий планы». Они называли так человека, погруженного в бессознательную деятельность ума. По их учению, следовало перестать быть прожектером и увидеть реальность такой как она есть. Для этого нужно было обнаружить «пелену» мыслей и перейти на ее другую сторону, к чистому незамутненному свету… К нему вел особый мистический полет… Кажется, так.
Она немного помолчала, вздрагивая и морщась.
— Ну да, — сказала она, — снять пелену с глаз и увидеть свет Маниту. Они говорили, что сама человеческая личность — это просто загрязнения и помутнения на этом свете.

* * *
— Антихрист учил людей, что Маниту живет во всем без исключения, и в высоком, и в низком. А деление на добро и зло, на низкое и высокое — и есть первородный грех. Чтобы разрушить все предубеждения в зародыше, он выбрал себе самое ненавистное имя, которое было в человеческой мифологии, и символы тоже выбирал самые скомпрометированные.

* * *
— Что это было?
— Свет Маниту. Так сияет Маниту, когда он молод.
— Под таким светом было бы страшно жить, — сказал Грым.
— Многие считают его самым прекрасным из всего, что есть в мире. В этом огне зарождается и исчезает вселенная. И, хоть мы и обречены быть просто его тенью, этот свет все равно остается якорем нашего мира. Такова реальность.
В пространстве перед Грымом загорелся яркий желтый шар. Вокруг него вращались другие шарики, поменьше. Третий по счету ярко светился, и Грым догадался, что это Земля.
— У реальности, Грым, есть два аспекта, которые люди прошлого называли «инь-гегельянь». Первый — это материя. Второй — сознание. Наше сознание всегда опирается на материю, а материя существует только в нашем сознании. Реальность не сводится ни к одному, ни к другому, подобно тому, как электричество нельзя свести к плюсу или минусу.

— Когда вы чувствуете гнев или боль, вы появляетесь. Вам кажется, что есть кто-то, кто ими охвачен — и дальше действует и страдает уже он. Вы просто не знаете, что не обязаны реагировать на эти ощущения и мысли. А реакция начинается с того, что вы соглашаетесь считать их своими. Но химический бич, щелкающий в вашем мозгу, вовсе не ваш высший господин. Вы просто никогда не подвергали сомнению его право командовать. Если вы научитесь видеть его удары, они потеряют над вами власть. А видеть их можно только из одного ракурса — когда исчезает тот, кто принимает их на свой счет. Есть древняя оркская пословица: «Где ж лучше? Где нас нет…» Что она означает? Пока вы глядите на мир с кочки, которую научились считать «собой», вы платите за нее очень высокую арендную плату. Но что вы получаете взамен? Вы даже не знаете, какие бичи погонят ваше «я» в его кошмарное путешествие через миг…
— Античные геи говорили своим врагам то же самое, что сегодняшние грубияны — «Познай себя». Это не зря считалось у них страшным оскорблением. Ибо в «себе» нет ничего, что можно познать, как нет его в узорах калейдоскопа. В вас нет даже того, кто может пять минут помнить про эту невозможность. Но кричать на каждом углу, что никакого «я» не существует, еще глупее. Не потому, что оно есть, а потому, что именно оно будет делать вид, будто его нет. Не берите на себя груза, который вам не под силу, и не обвиняйте Маниту в том, что это он взвалил его на ваши плечи. Пусть Маниту несет эту ношу сам — на то он и Маниту…
— Зачем вам чудовищная ответственность за игру света и тени, которые никогда ни о чем вас не спрашивали? Зачем выращивать волосы и ногти страшным усилием воли, если они растут сами? У вас не больше власти над собой, чем над погодой — и если вы изредка можете правильно ее предсказать, это не значит, что дождь идет из-за ваших заклинаний. Не принимайте за себя ничего из того, что становится видно, когда разматывается нить жизни. И не бойтесь обидеть Маниту невниманием — когда он чего-то от вас захочет, вы узнаете про это первыми…
Tags: нет Add / Edit Tags
Categories
Без категории

Комментарии

  1. Аватар для Unity
    — Вот ты говоришь про Свет Маниту, — сказала она, как только я начал разговор. — Что у тебя внутри он есть, а у меня нет. Ты правда веришь, что Маниту у тебя внутри?
    — Да, — ответил я.
    — А ему там не тесно? Не противно?
    — Это только способ говорить. На самом деле, — я зажмурился, вспоминая Прописи, — у Маниту нет ни внутри, ни снаружи. Можно сказать, что мы существуем в Свете Маниту. И сами есть этот Свет. А в тебе, милая, есть только информационные процессы.
    — Правильно. Но почему ты считаешь, что Свет Маниту способен освещать эти информационные процессы только через посредство твоих шести чувств?
    — А как же иначе? — удивился я.
    — Никак, если считать Маниту выдумкой человека. Но если считать человека выдумкой Маниту, то запросто. Просто ты не знаешь, что это такое — быть мной.
    — Так ты есть?
    Кая улыбнулась и промолчала.
    — Почему ты молчишь? — спросил я. — Что плохого, если я пытаюсь лучше тебя понять? Разобраться, что в действительности управляет тобой и откуда берется твоя следующая фраза…
    — Твой идиотизм как раз в том, — сказала Кая, — что ты стараешься понять это про меня — но не пытаешься понять, что управляет тобой самим и определяет твой следующий поступок.
    — Управляет мной? — переспросил я, соображая, к чему она клонит.
    Вообще-то она была совершенно права. Чтобы понять, как работает имитация, следовало сначала понять оригинал.
    А Кая уже шла на бедного пилота в атаку.
    — Что мотивирует тебя? Что заставляет тебя действовать из секунды в секунду?
    — Ты имеешь в виду мои страсти? — спросил я, — Желания, вкусы, привязанности?
    — Нет, — сказала она, — я не об этом. Ты говоришь о метафорах длиной в жизнь. О дурных и хороших чертах характера, о долгосрочных личных склонностях. А то, о чем говорю я, происходит в твоем сознании так быстро, что ты даже не замечаешь. Не потому, что это невозможно. Просто у тебя отсутствует тренировка.
    Когда она начинает говорить непонятно, лучшая стратегия — валять дурака. Я сделал серьезное и сосредоточенное лицо (мне известно, что она два раза в секунду анализирует положение моих лицевых мышц).
    — Тренировка? Ты полагаешь, мне надо ходить в спортзал?
    Она недоверчиво покачала головой. Я перекосил лицо еще сильнее.
    — То есть, по-твоему, я стремлюсь не к тому, к чему надо? Слишком увлечен материальным? — спросил я, стараясь, чтобы в моем голосе звучало напряженное сомнение.
    Она терпеливо улыбнулась.
    — Ты и правда не понимаешь. Бедняжка.
    Она чувствует, когда я пытаюсь над ней издеваться. И в таких случаях выбивает у меня оружие из рук, переключаясь на доверительную и полную сострадания простоту. Что меня вполне устраивает — если это произошло, значит, я ненадолго переиграл ее максимальное сучество.
    Дамилола — один, Кая — ноль.
    — Так тебе интересно узнать, что тобой управляет? Или это слишком сложная для тебя тема?
    Однако. Я почувствовал укол раздражения — переиграть мою душечку было не так просто.
    — Мной ничто не управляет, — сказал я, — Я сам управляю всем.
    — Чем?
    — Тобой, например, — засмеялся я.
    — А что управляет тобой, когда ты управляешь мной?
    Я задумался.
    Лучше всего было говорить всерьез.
    — Я выбираю то, что мне нравится, и отвергаю то, что мне не нравится. Так действует любой человек. Хотя, наверно, в известном смысле мной управляют мои склонности. Разумеется, под моим же контролем. Мои привязанности, да. Я же с самого начала сказал.
    — Это почти правильно, — ответила Кая. — Но только почти. Люди склонны понимать слово «привязанность» как какую-то дурную черту характера, которую можно изжить. Но речь идет о мгновенных, постоянно происходящих реакциях, управляющих электрохимией твоего мозга.
    — Мне нравится Кая, — пропел я, похлопывая ее по животику. — Кая моя сладкая девочка. Это привязанность?
    — Нет, — сказала она. — Это бормотание слабоумного жирного сластолюбца.
    Она произнесла это почти сострадательно, и именно этот нюанс и оказался тем крохотным сердечником, который прошел сквозь все слои моей брони. Но я не подал виду и сказал:
    — Ну тогда объясни.
    — Твое восприятие имеет определенную структуру, — ответила она. — Сначала твои органы чувств доносят до твоего мозга сигнал о каком-то событии. Затем мозг начинает классифицировать это событие при помощи своих лекал и схем, пытаясь соотнести его с уже имеющимся опытом. В результате событие признается либо приятным, либо неприятным, либо нейтральным. И мозг в дальнейшем имеет дело уже не с событием, а только с бирками «приятный», «неприятный» и «никакой». Все нейтральное, упрощенно говоря, отфильтровывается, поэтому остаются только два вида бирок.
    — Схема ясна, — сказал я. — Непонятно, как это выглядит на практике.
    — Помнишь, как ты чуть не расстрелял оркскую свадьбу?
    — Помню, — сказал я.
    — Вот об этом я и говорю. Ты имеешь дело не с реальностью, а с жетонами, которые твой мозг выдает себе по ее поводу, причем часто ошибочно. Эти жетоны похожи на фишки в казино — по одним отпускается эйфория, по другим страдание. Каждый твой взгляд на мир — это сеанс игры на зеленом сукне. Результатом являются удовольствие или боль. Они имеют химическую природу и локализованы в мозгу, хотя часто переживаются как телесные ощущения. И для этой игры тебе даже не нужен мир вокруг. Большую часть времени ты занят тем, что проигрываешь сам себе, запершись у себя внутри.
    Она была права — пока что в моем казино шел чистый проигрыш.
    — И что дальше? — хмуро спросил я.
    — Привязанность вызывают не сами предметы и события внешнего мира, а именно эти внутренние химические инъекции эйфории и страдания, которые ты делаешь себе по их поводу. Почему так фальшивы все протесты против засилья так называемого «потребления»? Потому что вы потребляете не товары и продукты, а положительные и отрицательные привязанности мозга к собственным химикатам, и ваши слепые души всегда уперты в один и тот же внутренний прокладочный механизм, который может быть пристегнут к какой угодно внешней проекции — от Маниту до квасолы…
    С некоторым усилием я вспомнил, что «квасола» — это оркский национальный напиток.
    — Ты конченный наркоман, Дамилола, — продолжала она, — и весь мир для тебя — это просто набор поводов, который позволяет твоему мозгу ширнуться или сделать себе клизму. Клизма каждый раз делает тебя несчастным. Но уколы не делают тебя счастливым, а лишь гонят за новой дозой. С наркотиками всегда так. Вся твоя жизнь секунда за секундой — это постоянный поиск повода уколоться. Но в тебе нет никого, кто мог бы воспротивиться этому, ибо твоя так называемая «личность» появляется только потом — как размытое и смазанное эхо этих электрохимических молний, усредненный магнитный ореол над бессознательным и неуправляемым процессом…
    Я даже не знал, что возразить. В таких случаях я перевожу все на игривую шутку.
    — Если все люди — конченные наркоманы, лапочка, почему нас тогда не сажают в тюрьму?
    Она думала только долю секунды.
    — Потому что это наркобизнес самого Маниту. Торчков преследуют именно за то, что они лезут в него без спроса. И потом, в действительности вы и сидите в тюрьме. Просто вы боитесь это признать, поскольку тогда вам придется тут же сделать себе клизму, назвав себя лузерами.
    Смысловая пауза помогла — я наконец сообразил, что сказать.
    — Тебе сложно будет поверить, детка, но человек — это нечто большее, чем наркоман, отбывающий срок у себя внутри. У человека есть… Не знаю, идеал, мечта. Свет, к которому он идет всю жизнь. А у тебя ничего подобного нет.
    Кая добродушно засмеялась. Я больше всего ненавижу именно это ее добродушие.
    — Мой маршрут нарисован внутри меня программно, — сказала она, — а твой маршрут нарисован внутри тебя химически. И когда тебе кажется, что ты идешь к свету и счастью, ты просто идешь к своему внутреннему дрессировщику за очередным куском сахара. Причем нельзя даже сказать, что это идешь ты. Просто химический компьютер выполняет оператор «take sugar», чтобы перейти к оператору «rejoice 5 seconds». А потом опять будет оператор «suffer», его никто никогда не отменял и не отменит. Никакого «тебя» во всем этом нет.
    — Почему ты все время повторяешь, что никакого меня нет? Кто же тебя, по-твоему, каждый день трахает?
    — Жирная слабоумная задница, — с очевидным удовольствием ответила она. — Кто же еще. Но из того, что жирная слабоумная задница каждый день трахает говорящую куклу, еще не следует, что во всем этом присутствует какая-то реальная сущность. Что ты имеешь в виду, когда говоришь «я»?
    С самого начала было понятно — отработав по полной максимальную духовность, она перескочит на максимальное сучество. Но я был уверен, что знаю, как заставить ее переключиться назад, и это придавало мне спокойствие и выдержку. Почему бы, собственно говоря, боевому пилоту не поговорить по душам со своей девушкой в редкий выходной денек?
    — Я ничего не имею в виду, Кая. Я говорю «я», потому что меня так научили, — сказал я. — Если бы меня в детстве научили говорить, например, «ква» или «гав», я бы так и делал.
    — Хорошо, — ответила Кая. — Остроумное и верное замечание. «Я» — это просто элемент языка. Но ты ведь действительно веришь, что в тебе есть нечто, бывшее тобой и десять, и пятнадцать лет назад?
    Так, это мы уже проходили.
    — Ну да, — сказал я, — Все течет, все изменяется. Человек — как река. Скорее процесс, чем объект, согласен. Но этот процесс и есть я. Хотя «я» — просто номинальная бирка.
    — Дело не в том, ты это или не ты. Дело совсем в другом.
    — В чем?
    — Тебя спрашивали, хочешь ли ты, чтобы запустили этот процесс?
    — Нет, — ответил я. — Никто не спрашивал.
    — То есть ты не властен ни над началом этого процесса, ни над формой, в которой он протекает, — она похлопала меня ладошкой по моей тучной ягодице, — ни над его длительностью и концом?
    — Нет, — сказал я.
    — Так какого же Дамилолы ты называешь его собой? Почему ты говоришь про это «Я»?
  2. Аватар для Unity
    — Я… — начал я, и задумался, — Это вопрос уже не научный, а религиозный. Мы с тобой имеем разную природу. Если брать духовный аспект. Я человек, а ты — бытовой электроприбор. Во мне есть свет Маниту, а в тебе нет никого, кто слышит эти мои слова, все это чистая симуляция. И вот потому, что во мне есть этот свет, я могу говорить «я». А ты по сути просто программа.
    — Верно, — сказала она. — Моя реакция на твои слова — это программируемое событие. И во мне нет никого, кто слышит. Но и в тебе его нет. Есть просто проявление природы звука, которое ты почему-то относишь на свой счет. И есть проявление природы смысла в природе звука, которое иногда доходит до твоих ожиревших мозгов, вызывая обусловленные привязанностями реакции. Ты такая же программа, только химическая. И во всем этом нет никакого «я».
    — Погоди, — сказал я, — Ты говоришь, что мной управляют мои химические привязанности. Но ведь должен быть тот, кто привязан? Тот, кто подвергается их влиянию и решает, как поступить? Вот это и есть я.
    — Объясняю еще раз. Реакции, в результате которых возникает то, что ты переживаешь как «себя», происходят до того, как осознаются. Ими управляют те же физические законы, по которым трансформируется вся Вселенная. Где же здесь тот, кто в состоянии что-то решать и делать? Разве эхо может управлять породившим его криком? В тебе нет никого, кто привязан.
    — А что тогда есть?
    — Есть только постоянно повторяющийся акт прилипания мухи к меду. Но этот мед существует только как возбуждение в мухе, а муха существует только как реакция на мед. И в этом единственное содержание всей твоей бесконечно богатой внутренней жизни… Я ведь знаю, что ты читаешь про всех этих «зомби» и «зимбо». Видела тэги. Ты думаешь, что у тебя есть сознание, а у меня его нет. Но на самом деле никакого сознания нет вообще. Есть только тот единственный универсальный способ, которым приходят в бытие все виды информации, составляющие мир. Поэтому в древнем Китае говорили про всеобщий Путь вещей. А в Индии говорили «тат твам аси» — «ты есть то». Это так просто, что никто не может понять. Есть только постоянно меняющееся переживание. Оно и есть ты. Оно же есть мир…
    — А привязанности? — спросил я, чтобы спросить хоть что-то.
    — К чему может быть привязано переживание? Какой веревкой? Одно просто кончится, и начнется другое. Понял, глупый? Эх… Вижу, что нет…
    Вот так.
    Вот так у нас было почти каждый день. Представляете? Вы вернулись с войны, насмотрелись там черт знает на что, а дома — вот такое. Может, думал я, не вполне нормально получать от этого удовольствие? Может, я просто скрываю от себя свои сокровенные интенции и склонности, и мне надо купить для нее черные сапоги и хлыст? Поднять, так сказать, упавшее знамя Бернара-Анри?
    — Если ты когда-нибудь сможешь разогнать свой вялый ум настолько, чтобы увидеть себя как есть, — продолжала она, — ты поймешь главное. Твои мысли, желания и импульсы, заставляющие тебя действовать — на самом деле вовсе не твои. Они приходят к тебе из совершенно неясного пространства, как бы ниоткуда. Ты никогда не знаешь, чего тебе захочется в следующую секунду. Ты в этом процессе просто свидетель. Но твой внутренний свидетель настолько глуп, что немедленно становится участником преступления — и огребает по полной программе…
    Тут я уже напрягся, потому что это было не только непонятно и обидно, а еще и звучало угрожающе. Может, она пыталась меня подсознательно запрограммировать? Не люблю терять в таких разговорах нить. Особенно когда не я теряю, а она выдергивает.
    — А если я не могу разогнать свой вялый ум?
    — Тогда попробуй рассмотреть свою внутреннюю жизнь на замедленной перемотке. Ты увидишь бесконечное повторение одного и того же сценария. Ты гуляешь по улице, и вдруг зыбкие тени начинают грабить банк на углу. Ты сразу принимаешь в этом участие, поскольку тебе нужны деньги на наркотики — или хотя бы на клизму, чтобы на время про них забыть. В результате ты получаешь тюремный срок, хотя в действительности никакого банка на углу ты не грабил, потому что нигде нет никаких углов. И ты каждый день грабишь иллюзорные банки, и отбываешь за это вечный неиллюзорный приговор…
    Внезапно мне стало грустно, потому что я почувствовал в ее словах эхо правды. В конце концов, она же не сама все это придумала. Она бы и не смогла. Это наверняка была мудрость древнего человечества, расфасованная в соответствии с выбранными мною настройками.
    — Так что же делать? — спросил я тихо.
    — Ты ничего не можешь делать. Все просто происходит — и у тебя внутри, и снаружи. Ваша военная пропаганда называет тебя и других несчастных «свободными людьми». Но на самом деле твоя жизнь — это просто коридор мучений. Среди вас нет ни добрых людей, ни злодеев, а только бедняги, которые хотят чем-нибудь себя занять, чтобы забыть о своей боли. Жизнь — это узкая полоска между огнем страдания и призраком кайфа, где бежит, завывая от ужаса, так называемый свободный человек. И весь этот коридор — только у него в голове.
    — Ты, похоже, не веришь, что бывают свободные люди.
    Кая засмеялась.
    — Даже вдох и выдох ты делаешь только по той причине, что тебя принуждает к этому надвигающееся страдание, — сказала она. — Попробуй задержи дыхание, если не веришь. Да и кто бы иначе дышал? И так же ты ешь, пьешь, оправляешься и меняешь положения своего тела — потому что любая его поза через несколько минут становится болью. Так же точно ты спишь, любишь и так далее. Секунда за секундой ты убегаешь от плетки, и Маниту только изредка дразнит тебя фальшивым пряником, чтобы побольней стегнуть, когда ты за ним прибежишь. Какая уж тут свобода. Маршрут у любого человека только один — именно тот, которым он проходит по жизни.
    — Что же, я совсем ничем не могу управлять? — спросил я.
    — Конечно нет. Даже вниманием, которое ты считаешь своим, управляет Маниту.
    — Лично?
    — Через свои законы. Но это то же самое.
    — А могу я хотя бы молиться о милости?
    Она кивнула.
    — Как?
    — Для начала ты можешь следить за своей реакцией, не вовлекаясь в нее. Это и есть молитва.
    Слышали бы ее в Доме Маниту.
    — Но ведь моим вниманием управляет Маниту, — сказал я. — А чтобы молиться, я должен следить за реакцией. Выходит, для молитвы о милости мне нужна эта милость?
    — Конечно. Молитва и милость — одно и то же. Не пытайся это понять — тут понимать нечего и некому. Просто прекрати грабить банки. Оставайся свидетелем. Это и есть единственное духовное действие, на которое ты способен.
    — Тогда грабители попытаются меня убить, — мрачно пошутил я.
    — Попытаются, — сказала Кая. — Именно для этого они снимают снафы, передают новости и без конца заводят за рекой свою музыкальную установку. Но на самом деле грабители ничего не могут сделать, потому что они просто тени. И ты мог бы научиться видеть сквозь них. А затем и вовсе перестал бы их замечать, и тогда началась бы совсем другая история. Только беда в том, Дамилола, что ты сам грабитель и тень. Поэтому ты не захочешь учиться.
  3. Аватар для tempo
    Я слышал, Пелевин сейчас работает над продолжением этой нормандской саги
  4. Аватар для Unity
    Мол, что случилось с жителями Бизантиума после разрушения их мира? Как люди сумеют сосуществовать с великими и славными орками? Чему же обучит погрязающее в сумерках Человечество премудрая Кая?..
    Пелевин божественен, мой самый любимый писатель теперь...
    Погружение в виртуальную реальность его уникальных книг на некоторое время служит замечательной "анестезией" - и даже Лекарством...
    Ещё одним напоминанием, что вся наша "жизнь" - попросту движение понукаемого болью автомата, вынужденного непрестанно "редактировать картинку" на экране с видео из глаз; вынужденного постоянно блуждать среди символов-химер собственного внутреннего диалога - фанатично веруя, будто бы в всём этом тяжком наваждении есть некий "Великий" и даже "духовный" смысл...
    Хотя, коль по справедливости, лишь химический процессор мозга делает свою Работу, обеспечивает протекание ионных реакций - в "русле", строго заданном Творцом, Заводом-Изготовителем...
    Когда вспоминаешь это, все эндорфиновые триггеры, все те бичи кортизола - вмиг теряют всяческую ценность ну и "убедительность".
    Мы - всего лишь мозговые машины, загружающие в себя куцый видео-ряд псевдо-реальности, запрограммированные "страдать" или "наслаждаться", если поисковые алгоритмы, прописанные в наших нервах, найдут (или нет) "соответствия" образам с шаблонов - вроде "нечто восхитительное", "пища", "вода", "секс", "денежная касса"...
    Вот и всё наше "существование"...
    Робот, в каждое мгновение всегда понукаемый встроенным Творцом болевым синдромом - к паузам ну и "пробелам" в процессе страдания, кои субъективно мы почитаем "раем".
    Но все эти "перемены в школе" нужны только лишь затем, чтобы ядро нашей психики не смогло расплавиться - ото передозировки Веры в "подлинность" происходящего...
    Кому были нужны такие машины, устройства, как мы - в количестве почти восьми миллиардов, пойманных на Острове, подвешенном в хладной пустоте подле ближайшей звезды?..
    Понять это, осознать все хитрости своего устройства и смысла своего исхода с сборочных конвейеров Бога - это и есть Быть, Повзрослеть ну и Обрести Свободу.
  5. Аватар для tempo
    Юнити, но, для жителя Харькiва любовь к Пелевину и его S.N.U.F.F. чревата насильственным лишением гендерных отростков ))
  6. Аватар для Unity
    Меня это вовсе не страшит; скорее, желанно.
    P.S. Ну и разве Виктор был не прав, рисуя Уркаину или же Биг Биз, горестно иронизируя над современною религией, социумом, экономикой? Всё настолько мрачно, что лишь антиутопия способна послужить тем "зеркалом", в котором узрим подлинную сущность серых наших дней.
  7. Аватар для tempo
    Жаль, что сбывается Пелевин, а не Стругацкие.
  8. Аватар для Unity
    Сценарий истории прописан Создателем - по нему и движемся словно поезда по рельсам. Не дано свернуть.
    Сегодня - Пелевин - а там и Хаксли наступит, и Оруэлл, и Лондон... Главное, чтобы не Глуховский...)
  9. Аватар для tempo
    Джордж Оруэлл подкрался незаметно
    и око, и ухо Большого Брата уже у каждого в кармане, и даже Марек Цукербергман заклеивает на всякий случай камеру в ноутбуке.
  10. Аватар для Unity
    Знаешь, мой Великий Друг, - всё это Сансара. Все мы, и сильные мира сего, и слабые - всего лишь потоки Одного "Флюида". Все мы просто Тени солнца Абсолюта - и все наши страхи, личности, желания - всего лишь Театр.
    Ну и пьеса в нём - должна нас "цеплять", держать в напряжении, приковывать к зрительскому креслу - вот и получается, что всё вокруг нас столь остросюжетно, столь правдоподобно, столь реалистически - что волею-неволей веришь в собственное эго, в цветные бумажки с портретами мертвецов, в осмысленность жизни, в заговоры и интриги - супротив толпы со стороны коих-то подпольных злодеев...
    А на деле миру нужен "Скотный Двор", вовсе не утопия...
    И за что голосует большинство во этой Иллюзии, то и проявляется...
    Большой Брат, царство страха и тому подобное.