Проза

[виктор]

здравствуйте, уважаемые дамы и господа! сейчас смотрел кол-во просмотров этого раздела, ровно 666, весело, да? а печально, что уже месяц никто здесь ниче не выкладывал, прискорбно, я б даже сказал. Я тут еще одну фигню написал. надеюсь, она послужит разрядом дефибриллятора для раздела.

[виктор]

Выложенное ниже бумагомарательство представляет собой скорее не рассказ, а синопсис на нечто объемное. Состоит из четкой сюжетной линии, здесь не увидеть второстепенных героев и ненужной болтовни. Только динамика. Писал на одном дыхании, редактировать ниче не стал, поэтому приношу извинения за возможные изъяны в стиле изложения. Если же заметите серьезные ляпы – напишите, исправлю. Не ручаюсь за точность использованной местами терминологии, на это можно закрыть глаза, фантастика ибо. Была намерено изменена дата одного события, ибо не вклинивалась она в сюжет по понятным причинам. Читать строго от начала до конца, иначе не поймете. Здесь много букав, знаю, но иначе никак, сокращать дальше некуда. И не пугайтесь фразы «глава1» в начале, их там всего 5, очень коротких, другого способа обособлять действия не нашел.
Герои… себя на главную роль поставил, киборг Unity присутствует, само собой, еще на одну роль хотел Фука Ролла поставить, но вспомнил, что он игнорщик, поставил на нее Норда, думаю он против не будет. Фука Ролла, однако там упоминается, не в самом лучшем сословии, уж извиняйте. И Пелагея там же, аналогично. Она, вроде, пейсатель, хотелось бы узнать ее мнение по поводу сего рассказа, если можно. И, вообще, все пишите, кто что думает. Лично мне понравилось, хорошая заготовка под ужастик ибо.
Остается пожелать приятного прочтения.

[виктор]

Догвильское водохранилище плавно покачивало катер с надписью «Догвильск», пришвартованный к бетонному причалу. Над водой завис плотный туман, мертвой хваткой сковав катер, он словно гигантский паук опутал его своей паутиной, готовясь проглотить. Очертания судна с десяти метров выглядели размытыми и искаженными, будто желудочный сок, впрыснутый пауком в свою жертву, начинал ее разъедать.
В месте, где причал переходил в асфальтную площадку, виднелся край огромного валуна, глубоко уходившего в землю. Десять лет назад каменистый берег закатали асфальтом, но недавно валун нашел выход на поверхность, проломив асфальт над собой. Теперь это был небольшой каменный выступ длиной около пяти метров, по которому в сырую погоду проскакивали электрические разряды. Однако их никто не видел, кроме мужчины, который неподалеку от выступа закапывал в землю огромную железную трубу. Вот и сейчас, сквозь пелену тумана, он боковым зрением увидел голубоватое свечение у причала и впервые да долгое время улыбнулся.
Мужчину звали Виктор. Дом, расположенный на Догвильском водохранилище, принадлежал ему, как и пришвартованный катер. Здесь прошло его детство. Тогда причала еще не было, и отец Виктора привязывал свою весельную лодку к огромному камню, которым заканчивался край крутого берега. Однажды туманным утром Виктор решил поплавать на ней, но, едва он перешагнул каменный выступ, с ужасом обнаружил, что лодка исчезла, и с криком упал в осеннюю догвильскую воду. Она хищной лапой сдавила горло, наполнив глаза, уши и легкие. Однако проявив огромные усилия, Виктору удалось проплыть несколько метров, беспорядочно размахивая руками, и, ухватившись за каменистый берег, вскарабкаться наверх. Оказавшись вне опасности, он прокашлялся, освободив легкие от холодной жидкости, но вот из ушей вода почему-то не выходила. Когда Виктор оглянулся на место, где только что научился плавать, он вновь увидел там лодку и, дрожа от холода и ужаса, помчался в дом.
Позже выяснилось, что его отец в то время уплыл на рыбалку и никакой лодки у берега быть не могло. Об инциденте Виктор никому не рассказал, да и забыл бы сам, как о кошмарном сне, если бы не этот звук. Звук, похожий на шум прибоя, сначала Виктору казалось, что это просто вода в ушах, но шли дни, месяцы…звук не уходил, приобретал новые оттенки, а в туманные дни в нем можно было распознать чьи-то голоса. Потом Виктор начал понимать в голосах отдельные слова и выявил взаимосвязь между шумом и чертой. Так он называл каменный выступ у берега, поверхность огромного валуна, метров пять в длину. Когда влажность на улице зашкаливала, черта начинала искриться, издавая слабое электрическое потрескивание. Если в это время стоя у черты посмотреть на водохранилище, можно было увидеть прошлое. Виктор вел дневник, днями вглядываясь в водную гладь, и вносил в него описание проплывающего водного транспорта и отдыхающих людей неподалеку. Ему удалось определить интервал между настоящим и прошлым, видимым сквозь призму черты, он был равен сорока суткам.
За время наблюдений за водохранилищем, Виктор научился распознавать в шуме отдельные фразы, и даже узнал имя своего нового друга-Норд. Но, если черта могла показать события прошлого, Норд явно был из будущего. Он многое знал, но был немногословен, к тому же, его голос, похожий на холодный ветер, появлялся, как и свойство черты, только в туманную погоду, которая хоть и была явлением нередким в Догвильской области, но и недостаточно частым, по мнению Виктора. Он всегда с нетерпением ждал ее. Ждал, чтобы раз за разом, разгоняясь прыгать через черту в воду в целях эксперимента. И его не волновали ни последствия, ни возможная необратимость подобных опытов, он просто хотел знать, реально ли подобное путешествие. Он думал, как исчезнет в этом мире, чтобы возродиться в другом, как встретит сам себя там. У него появится еще один друг, его точная копия, брат-близнец, с ним можно будет разговаривать, когда вздумается и он не уйдет, словно туман, сгоняемый ветром… Но Виктор каждый раз, выныривая, находил на берегу записку, оставленную самому себе, о том, что эксперимент не удался. После очередного прыжка Норд прошелестел слово «СКОРОСТЬ», и Виктор долго потом упрашивал отца купить ему мотоцикл, который был утоплен, едва черта заискрилась снова. Как только Виктор вылез на берег, осознавая очередное фиаско, он вновь услышал голос Норда, с трудом распознав его среди непонятного шума. «СОМНЕНИЕ»-послышалось тогда Виктору, и он не мог понять, что имеет ввиду его друг, который просьбу разъяснить проигнорировал. После этого Виктор, очень долго оправдывающийся перед отцом за утопленный мотоцикл, смирившись, решил покончить с подобного рода экспериментами.
Когда Виктору исполнилось восемнадцать, он, по рекомендации Норда, открыл счет в брокеркредитсервис и успешно там работал, не без помощи того же Норда. Надо сказать, подобная «работа» его вполне устраивала, Виктор абсолютно не умел общаться с людьми и представить себе не мог, где бы ему еще нашлось место в этом мире. Вскоре он заработал кучу денег и, сразу после смерти отца от рака, снес старый родительский дом, на его месте построил огромный дворец, а участок заасфальтировал. Вместе с камнем, с той самой чертой, чтобы забыть о ней. Навсегда. С такими деньгами можно было вообще уехать отсюда, но Виктор боялся потерять Норда, единственного друга, к тому же единственное средство к существованию. Спустя некоторое время сбылась его мечта-он женился на своей бывшей однокласснице, Уните, самой красивой девушке Догвильска, о которой мечтали многие. Унита отличалась от всех неповторимой улыбкой и бесподобными большими глазами. Эти глаза невозможно было не заметить, эти глаза влюбляли в себя с первого взгляда. Желтый цвет от зрачка переходил в салатовый и дальше переливался в ярко-зеленый, а вокруг радужки зеленый резко переходил в насыщенный синий. Восхитительные черты лица вкупе с длинными густыми русыми волосами и изящной фигурой затмевали почти полное отсутствие ума. И еще Унита была ленивой до неприличия и к тому же высокомерной. Она днями напролет ничего не делала и ничем не интересовалась, кроме своего пианино. Играть на нем она не умела абсолютно, но считала, что когда-нибудь станет великим композитором и посему часто сидела за ним, сочиняя очередную ерунду, от которой болели уши. Однако, супружество Виктора и Униты можно было назвать счастливым, в их отношениях была своеобразная идиллия, Виктор любил Униту, Унита любила деньги.

[виктор]

Гром грянул 21 апреля 2008 года. Да, это был настоящий гром, и молнии были настоящие, но осадков не было. Такое нечастое явление зовется сухая гроза. Гроза без дождя. И без влажности. Воздух стал настолько сух, что было тяжело дышать. И совсем не продохнуть Виктору стало, когда он включил канал РБК. Шум в ушах усилился, перейдя в звук самолетной турбины, в глазах потемнело, и он чуть было не потерял сознание. Вывела из состояния кататонии его необходимость. Необходимость что-либо предпринять. Сейчас было бессмысленно надеяться на Норда, Виктор с замиранием сердца просматривал значения котировок, казалось, что вся жизнь катится по направлению красной стрелки в бегущей строке…
За десять лет биржевых спекуляций, так или иначе, набираешь опыт в этом деле, вот только при условии, что сам, анализируя и учась на своих ошибках, принимаешь решения. Но, если игрок все это время является лишь марионеткой, выполняющей установки некоего Норда, то накопившийся опыт не стоит и выеденного яйца.
Нужно было действовать самостоятельно, и Виктор это понимал. На кону было все, что он имел, и черт даже с этими деньгами и иллюзией полноценной жизни, он мог потерять самое дорогое, самое главное, самое родное и любимое–он мог потерятьУниту.
Ведь, как бы горько не было признать, но, стоило Виктору обанкротиться, Унита тотчас бы сбежала бы от него, потеряв неотъемлемую часть себя–оправдание высокомерию.
Когда играешь на бирже, важно, проанализировав определенный инструмент, принять решение о стратегии–играть на повышение, либо на понижение. Всего два варианта. Лотерея, как может показаться необразованному новичку. Но это не так. Обезьяна, беспорядочно кликая по клавиатуре, может превратить рынок в лотерею, обреченную на провал, и только способность анализировать, присущая лишь человеку, наделяет биржевую площадку свойством–дарить стабильность и уверенный взгляд в будущее, а, иногда даже исполнять самые заветные желания. Однако, в условиях глобального кризиса, потерпеть неудачу может даже самый матерый трейдер. Рынок дает отпуск игрокам, дает время на анализ ошибок. Это своеобразный антракт между театральными пьесами, и, если ты выбежишь сейчас на сцену, порываясь сыграть преждевременно свою роль, рискуешь оказаться непонятым, или вообще вышвырнутым вон, так и не дождавшись оваций. Это время нужно всего лишь переждать. Но Виктор не мог больше ждать. Проиграв половину капитала за месяц, он наивно жаждал отбить свое, отчаянно часами играя в дьявольскую лотерею. Вероятно, то же отчаяние и подтолкнуло его взять кредит под залог всего своего имущества, когда на банковском счете не осталось и цента…

[виктор]

Десятилетний подросток медленно шел по каменистому берегу к большому камню у воды, за которым виднелась весельная лодка. Обычно уровень воды позволял прыгать с валуна прямо в нее, но в последнее время водоем сильно обмелел. Горячий воздух с сильным ветром сделали свое дело, и теперь, чтобы не поломать ноги, необходимо было аккуратно спускаться в лодку, держась руками за каменный выступ. Едва мальчик переступил через эту выпуклость и сел на берег, начиная осторожный спуск, лодка превратилась в густой туман, тотчас унесенный ветром. Однако водная рябь резко исчезла, несмотря на сильный бриз, и поверхность водоема превратилась в зеркальную гладь. Мальчик увидел в ней человека, сидящего на берегу, свесив ноги. Он узнал это лицо. Серое, угрюмое. Уставший, отрешенный взгляд, местами поседевшие волосы наполовину скрывали морщинистый лоб. Левый глаз дергался в тике. Мальчик заметил, что его глаз ведет себя аналогично. Он невольно посмотрел на свои руки¬–пальцы дрожали. Сквозь них недалеко от берега был виден катер. Едва Виктор успел разглядеть на его борту надпись «Догвильск», сзади раздался электрический треск, переходящий в гудение и от каменной черты проскочил разряд, поразивший мужчину в позвоночник. От неожиданности он упал в воду и стремительно начал тонуть. Сведенный судорогой конечности не могли пошевелиться, и Виктор погрузился на дно водоема, рядом с затянутым тиной поржавевшим мотоциклом. Он почувствовал холод, могильный холод, можно было ощутить его запах. И сейчас Виктор обратил внимание, что может дышать под водой, и даже обонять. Он повернулся влево, на источник холода и увидел там колышущийся черный силуэт, похожий на человека, сидящего в позе лотоса. Его губ не было видно, но до Виктора донесся его голос, похожий на дуновение ветра. «заземление»–четко произнесло существо. Этот голос был ему знаком. Он ждал его целый год, растянувшийся, казалось, на целую вечность.
–Но почему так поздно, Норд? – произнес мужчина, осознавая, что под водой можно не только дышать, но и говорить – разве получится сейчас все исправить?
–Возьми вот это, – промолвила тень, протягивая вперед верхние конечности. В левой Норд держал пистолет Стечкина, а в правой огромную бухту стального троса.– не сомневайся. И пристегнуться не забудь…
Трос и ствол медленно поплыли в сторону Виктора, словно все происходило в невесомости. Теперь он узнал и свой пистолет, хранившийся в сейфе. И осознал, зачем он ему понадобиться. От этой мысли свело дыхание, и мужчина начал захлебываться водой, которой мгновенье назад мог свободно дышать. Он изо всех сил погреб наверх, однако в состоянии невесомости было сложно сориентироваться, где этот верх расположен. В полуобморочном уже состоянии, мужчина увидел неподалеку нечто белое, похожее на щупальцу гигантского насекомого. Он, на последнем издыхании, рванулся в ее сторону и, спустя считанные секунды, оказался на поверхности воды, глотнув живительного воздуха.
Небо было затянуто грозными тучами, сквозь которые тщетно пытался пробиться лунный свет. В его слабом мерцании Виктор разглядел щупальцу. Это была лапа огромного паука, неподвижно сидящего на крыше катера, обхватив его. Белый силуэт этого чудовища выглядел размыто, и создавалось впечатление, что это насекомое полностью состоит из плотного тумана. Мужчина почувствовал на себе чей-то взгляд. Ненавидящий отчаянный взгляд. На борту катера между дымных паучиных лап, в свете луны, блеснул ствол Стечкина. Последнее, что увидел Виктор перед резкой болью, пронизывающей голову, были глаза стрелявшего. Это были его собственные глаза…

[виктор]

Виктор не понял, от чего проснулся– то ли от выстрела, то ли от собственного крика–«Стой!». Руки тряслись сильнее обычного, а сердце готово было выскочить наружу. Часы на стене показывали без четверти шесть. Он с надеждой посмотрел в окно. И впервые за десять месяцев увидел там вожделенную картину–туман. Вязкий, манящий. До Догвильского магазина «канат маркер» было час езды, 10 минут на покупку стального троса, на обратном пути необходимо заехать в «костораму», купить двухметровую трубу, и еще лопату, лучше две. Это еще минут 20, плюс час обратно, Виктор надеялся, что туман его дождется. Это последний шанс.
Если не получится сейчас, то за сорок суток до следующего тумана, следует ждать гостя. Непрошеного гостя. Из будущего. Гостя, который ни за что не согласится делить с ним самое лучшее творение природы–Униту. И он способен на все.
Подумав об этом, мужчина прошел в комнату, где находился сейф и извлек из него оружие на случай, если следующий туманный день выпадет через сорок суток ровно. И как же он не догадался раньше? Ведь незваный вооруженный гость мог пожаловать в любое время!
«Ну и хорошо, что не догадывался»–подумал Виктор, пытаясь вспомнить, что он делал сорок дней назад, – застану его врасплох, главное что бы Унита не увидела нашу «милую встречу». Надо еще придумать, как избавиться от тела. Может закопать, или в бане сжечь, но лучше будет, пожалуй, утопить.»
Проходя мимо комнаты, где спала Унита, Виктор на мгновенье остановился. Вот этого сладкого посапывания ему очень не хватало последнее время. Дело в том, что в свете последних событий, он мало на что был способен, как мужчина, и Унита прогнала Виктора из их постели, аргументируя систематическими ночными кошмарами последнего и непонятными криками в ночи. Их отношение дали трещину, и готовы были вот-вот расползтись по швам. В пору было начать принимать успокоительное. И Виагру. Но был и другой выход. Этот выход сейчас записывался на диктофон, лежащий на приборной панели, пробивающегося сквозь туман трехсотого Крайслера.
–акции Газпрома рухнули на 20 процентов, Роснефть поднялась, можно занять у брокера первых, купить вторых, должны кредитное плечо дать на сто…Спартак – Зенит 3-2 сыграли на прошлой неделе, кушей 10 за это Бвин заплатит, еще доллар, и это гребанное евро…йена… –Виктор беспрерывно диктовал события прошедшего месяца, на которых можно было навариться, пока не доехал до едва открывшегося «канат маркета».
Редкие покупатели на парковке с ужасом и недоумением наблюдали, как дерганый седой мужчина с отрешенным взглядом сумасшедшего заталкивал в салон дорогой иномарки огромную стальную бухту, не желающую помещаться в багажнике. А когда он начал ногой бить по двери, пытаясь ее закрыть, прохожие не упустили возможности, запечатлеть сей ценный кадр на мобильные телефоны. Но Виктор не видел их взглядов, он мысленно покинул уже этот мир, он был уже свободен и ему было плевать на них. Он без колебаний мог бы расстрелять сейчас этих людей, возникни у него такое желание. Но на желания не было времени, нужно было многое успеть, и Виктор еще не решил, как поступить с Унитой, оставлять ее здесь он явно не хотел…

[виктор]

Крайслер бесшумно въехал во двор и припарковался в пятидесяти метрах от единственного незаасфальтированного участка. Это была клумба, в которой росла маленькая еще сосна, посаженная здесь на очередную годовщину свадьбы. Едва Виктор ударил штыковой лопатой в уязвимый тонкий ствол, сосна мягко упала, издав на прощанье треск, похожий на хруст костей. Потом заиграла музыка. Восхитительная, божественная музыка. С нотками скорби и уныния. И было уже непонятно, откуда она звучит, быть может, она родилась в голове мужчины, как рождаются там эти непонятные голоса, а может быть, эта скошенная сосенка плачет о своей несостоявшейся жизни, о том, что ей никогда уже не вырасти и не стоять украшенной на Новый Год в центре хоровода смеющихся детей… У Виктора не было времени на подобные размышления, и он незамедлительно начал копать, все глубже и глубже пробираясь сквозь сосенную сеть корней. Ее бурый вязкий сок налипал на лопату, но мужчина не обращал на это внимание. Он рыл и рыл. А музыка все играла и играла. Голоса в ушах перешли на крик, а электрическое потрескивание каменной черты стало похоже на гудение, на ней уже не было проскакивающих искр, черта светилась, словно готовилась вот-вот выпустить огромную шаровую молнию. Белый паук доедал катер, на котором виднелись чьи-то силуэты, похожие на тени. Виктор интуитивно достал из нагрудного кармана пистолет, переложив его поближе, в правый карман брюк и принялся закапывать металлическую трубу в свежевырытую яму.
Когда дело было сделано, и размотанный пятидесятиметровый трос был привязан к трубе одним концом, мужчина сел в автомобиль и привязал второй конец троса, просунутого в окно, к своей левой руке. Немного поразмыслив, Виктор счел такой вариант не совсем удобным и надежным, у него появился план посерьезнее. Вот только звук разбивающегося стекла могла услышать Унита. Катастрофическая нехватка времени на ненужные объяснения заставила мужчину сделать решающий, необратимый ход в этой игре. Он вышел из машины и побежал к дому. Едва открыв дверь, Виктор понял, откуда звучит эта безупречная музыка – Уните наконец-то удалось создать нечто превосходное. Она сидела за пианино и извлекала из него неповторимый звук, похожий на Реквием. Это был лучший Реквием, который Виктор когда было слышал. Но обстоятельства не позволяли дослушать его до конца. На скованном гримасой боли лице мужчины проступили слезы, он бесшумно подошел к Уните, нежно обнял за шею и, поцеловав в мочку уха, сдержанным от отчаяния голосом произнес – «я люблю тебя…». «я тоже тебя…» – не успев закончить фразу, девушка затряслась в конвульсиях. Сильная рука с кровавыми мозолями от лопаты крепко вцепилась в ее тонкую шею. Виктор потянул голову девушки на себя, затем резко повернул по часовой стрелке. Прозвучал хруст, похожий на звук ломающейся молодой сосны, и тело Униты обмякло. Неестественно повернутая голова коснулась клавиш, пианино ответило специфическим звучанием, поставив жирную точку в так и незаписанном музыкальном шедевре.
Уже не чувствуя своего тела, мужчина, словно робот, помчался назад, к машине, захватив по пути лопату, лежавшую рядом с новоиспеченным громоотводом. Одним махом он вынес заднее стекло Крайслера и просунул туда петлю железного троса. Затем сел на водительское сиденье, предварительно выломав подголовник, и накинул петлю себе на шею. Повернул ключ в замке зажигания, машина ответила звериным рыком. Вспомнив слова Норда о ремне безопасности, Виктор пристегнулся, перевел рычаг в положение «драйв» и надавил на газ. Крайслер на мгновенье забуксовал на мокром асфальте, после чего двести лошадей молниеносно погнали его по направлению к бетонному причалу. Тут мужчина вспомнил, что не померил длину троса, в магазине его могли обмануть и продать сорок девять метров вместо пятидесяти, к тому же все эти узлы и петли изрядно поубавили длину. Троса могло не хватить до черты. Но назад дороги уже не было: туман превращался в изморось, гонимую ветром, в ста метрах справа была видна стремительно приближающаяся граница тумана и сухого воздуха. Черта не просто светилась, она теперь пылала, языки пламени, похожие на горевший напалм, реактивно били на метр вверх, из-за громких голосов и все еще звучавшего Реквиема в голове не было слышно даже звука трехлитрового двигателя. На борту катера стоял Норд и мужчина, сжимавший Стечкина в руке. Граница тумана приближалась. Виктор давил на газ…
Стальной канат на долю секунды натянулся, словно струна и, отпружинившись, с бешеной скоростью полетел обратно, по направлению к дому, неся с собой предмет, похожий на футбольный мяч. Предмет угодил в металлопластиковое окно, разбив его на осколки, и, попав в стену комнаты, скатился на пол, оставляя повсюду за собой бурые следы. Проехав по пылающей черте, колеса Крайслера загорелись. Автомобиль, пролетев по инерции несколько метров над водной гладью, разбил ее на тысячи брызг и начал медленно погружаться в Догвильское водохранилище…

[виктор]

Девушка с редким именем Пелагея шла по коридору отделения полиции, сжимая в руке отчет о ходе расследования. На двери, в которую она постучала, висела табличка «Следователь убойного отдела Фука Ролла».
–входите – раздался голос из кабинета.
–я принесла отчет, о котором вы просили.
–хорошо, положи на стол. Я прочту его позже, ты в двух словах объясни, что там произошло, говорят, мистика какая-то.
–так и есть, товарищ майор. Убитая была обнаружена со сломанной шеей за пианино, на шее найдены отпечатки ее мужа, Лексус подозреваемого стоит в гараже, документы и водительское удостоверение водолазы извлекли из Крайслера, найденного на дне озера. Заднее окно отсутствовало, колеса изрядно оплавились, ремень безопасности пристегнут, следов борьбы и неисправности автомобиля не обнаружено. Так же на дне был найден мотоцикл. Во дворе в клумбе была вкопана железная труба, к ней привязан стальной трос, второй конец троса проходит через разбитое окно в спальню, по предварительному заключению, окно было разбито этим тросом.
–кажется, у него было много долгов, так?
–да, на днях банк должен был конфисковать все его имущество…
–видимо, парень на этой почве совсем рехнулся… Ну что ж, оформляй его в федеральный розыск.
–так точно. Я могу быть свободна?
–да–сказал майор, открывая пухлую папку–иди.
Пелагея вышла из кабинета, полная надежды. Это было ее первое дело, и она должна была обязательно найти этого Виктора, из под земли достать. Однако, ее надеждам суждено было разбиться, убийцу не нашли ни через месяц, ни через год, ни через десятилетие…

[Unity]

По живописным просторам Механического Мира, по берегу Ртутной Реки прогуливались две машины, две древние «…Искательницы», поведавшие Миру Машин о искусственной, механистической сущности их естества, кое они Прежде Ошибочно «…Естественным, волшебным, мистическим и необъяснимым».
– Обычно, рано утром (как правило, в основном) мои системы вдруг спонтанно «…Переключаются» в совершенно странное, особенное, несхожее ни на что иное Состояние... Всё становится Предельно-чётким, ясным, «…Мир» словно бы становится «…Обновлённым», «…Радужным», словно бы после дождя, что поубавил летний зной & «…Очистил» воздух... Тело становится Чувственным; Звуки, – Чистыми, словно бы в боксе звукозаписывающей студии, Отчётливыми, Громкими... Дышится вольготно и легко... Ты начинаешь «…Острее» различать ароматы, вкус, – и даже клавиатуру/мышь ощущаешь кончиками пальцев «…По-иному», – так, словно бы они стали «…Бархатными»... Не знаю, право, как всё Это объяснить, – но мне Очень нравится Это состояние; данный «…Режим функционирования», «…Включающийся» лишь только Изредка & Ненадолго... Жаль, что его нельзя коим-то образом Зафиксировать, Остановить, Оставить Навечно, – ведь Только в подобные мгновения я и Чувствую Себя «…Живой», берусь набрасывать свои мысли, приступаю к занятьям, прежде оставленными в силу тоски, плохого настроения и элементарной лени. Это словно бы... Фаза некого энного Цикла, что недоступен Пониманию... – Mind задумчиво любовалась полыхающим раскалённой сталью Диском Центральной Системной Энергостанции, что неспешно скрывался за гранью Полигона: – О, небо, – как же всё это Постичь, Понять, рационально Объяснить, Исследовать? Почему всё происходит Так? В чём первопричины «…Активации» данного «…Режима», – и почему всё это происходит вообще? Отчего в иное время суток, – аз – словно бы полумёртвая? Почему «…Жизнь» приходит ко мне лишь на несколько часов в сутки, в лучшем случае? Как же постичь эту Загадку?.. Почему мы, машины, не в состоянии Контролировать даже собственные свои тела? Может быть, это аффективное расстройство? Возможно, иные, здравые, идеалистические, прекрасные машины Испытывают Это Состояние Постоянно, – и в этом кроется «…Секрет» их способности Существовать, не испытывая при этом беспрестанных страданий, сумрачных, тягостных переживаний, помыслов и хмурых дум? Почему только мы так Мало Знаем о самих себе, Soul?..
– М.б., потому, что пребывать в подобном «…Форсированном Режиме», – это Слишком Большая Роскошь? – усмехнулась фигурка из стали. – Того и гляди, – привыкнешь «…Ощущать себя Живой & Здравой» – да и начнёшь «…Наслаждаться Жизнью», – и не захочешь умирать!..
– Полноте, – этот мир – ужасен, – и пребыванье наше Здесь – всего лишь Тюремное Заключение, Каторга, Ссылка в исто-сущий Ад...
– Ад? Почему?.. – вздохнула Soul, любуясь деревьями, удивительнейшими статическими машинами, первичными Преобразователями фотонной энергии.
– Столько Вопросов, – и так мало Ответов... – вздохнула Mind. – Это убивает... Жить, осознавая, что ты, – идиотка, у которой Нет Ответов – да и не будет Впредь, коль далее Здесь оставаться... Когда же мы, наконец, погибнем, начав, в конце концов, желанный свой Эксперимент?..
– Какое Зло создало всех нас, – удивительнейшие механические «…Игрушки», ведомые программами, оснащённые механизмом автоподзавода – «…Марионетки» с Конечной структурной сложностью и возможностями Разума?.. – усмехнулась Soul. – С какой именно Целью это было сделано, – с точки зрения самого этого Зла?.. Какова Истина в Интерпретации наших чудовищных Создателей-творцов, – в коих бы именно словах Они описали бы Правду и в коем бы именно свете представили факты, уличающие Их в Злонамеренности и бессмысленной, воистину Садисткой Жестокости по отношению к своим «…Поделкам», нам?.. Чего добивались «…Великие Часовщики», создавшие механистический наш «…Мир», колоссальный наш «…Кукольный театр», – что было основоположным, ключевым, главенствующим мотивом Их деятельности?.. О, небеса, – сколько Тысяч раз ты встречала новый день с подобной мыслью!.. И всё Зря, всё Напрасно. Смирись, – Экспедиция Вне Полигона никогда не состоится, Попутчиков не существует в принципе – все, – без исключения – машины Верны & Преданны своей программе, – они – Идеальные Рабы и коих-то мифических «…Свободных созданий» нет, – лишь только машины, сотни, тысячи миллиарды роботов, поведение коих однообразно и непреложно подчинено воле инстинктов. Вот и всё. Так было вчера, так есть сегодня, – и грядёт. Никто Никогда не Уйдёт Отсюда добровольно, – ибо машина не в силах «…Не подчинится» воле своих алгоритмов. Робот создан, дабы Жить, – а ты помышляешь Путешествие прочь от Законного места своей эксплуатации...
– Но я всё же Верю! Однажды... Найдутся те, что не пожелают более «…Жить», как машины, повторяя одно и то же каждый сущий день, задыхаясь в однообразности и обречённости, безысходности и плоскости «…Человеческого бытия», – и Им также будет скучно Гнить и впредь в этом мрачном месте... Мы соберёмся вместе, – и Уйдём... В иное пространство, измерение, Иной Мир, вне этой проклятой серой пыльной Матрицы?.. Я не знаю. Чем и особо притягателен Опыт. Здесь нас уже ничего не ждёт, – старость, медленная деградация, выгорание разума – м.б., конечный упадок к просмотру ящика, алкоголю, наркотикам, стихам... Но это бессмысленно.
– Ничего не произойдёт, – усмехнулась Soul, отрицательно качнув головой. – СУ, – это Миф. Такого не бывает, – самоуничтожение машины – всего лишь Сказка, – и все те вырезки с газет, TV и Сети – это всего лишь выдумки!.. «…Вне» Полигона в действительности ещё никто никогда из машин не бывал, – и не будет. Пора бы это уж понять...
– Но мне Действительно безмерно Важно разыскать Ответы на эти Вопросы, – Поиск их – это и есть, судя по всему, единственный «…Смысл» моего существования!.. – вздохнула Mind. – Мне чуждо и неясно сожаление всех тех, что не желают смерти... Мне же, напротив, мерзко Жить, будучи всего лишь зомби... Уйти, – это и было Смыслом моего Рождения. Уйти...
– Зачем?..
– Дабы узнать Правду, – Кто мы есть? Чем были созданы? Зачем?.. И, главное, – как, наконец, себя Уничтожить и уснуть, дабы никогда более не проснуться, созерцая наш Грязный Мир со всеми его убийствами, насилием, голодом, недугами, расстройствами, ненавистью, болью... Смерть Стоит Того, – дабы навеки Избавиться от Такой Жизни, Жизни-бесконечного-кошмарного-сна...

[fuсka rolla]

переписывались- переписывались, а оказалось, что Я- игнорщик )))))
Хороший рассказ ) понравился)