Ввидения

[Nord]

...А тогда мы жили в маленьком домике, по подоконники вросшем в землю - старом, но теплом. За окном в палисаднике густо росла сирень, и как-то в одном ноябре, после школьного Осеннего бала и бессонной ночи - это была первая любовь - я пошел открывать ставни в этот палисадник и обнаружил первый снег, легкий и пушистый, укрывающий голые ветви сирени... но сегодня не про это...

Дом стоял на улице, упиравшейся в столь же древний стадион - редко посещаемый и давно используемый исключительно любителями, а за стадионом был крутой берег реки. Зимой там было отличное место для катания на санках... но сегодня тоже не про это...

Берег реки был заросшим деревьями, кустарниками и бурьяном, сквозь который по лету протаптывались тропинки, носиться по которым было одно удовольствие, и мы часто с местной детворой играли в этих зарослях не смотря на предупреждения взрослых. Впрочем, мне, как самому старшему и главарю банды родители других детей доверяли своих чад и спокойно отпускали хоть куда - лишь бы я периодически притаскивал дитятей к приему пищи в относительной целостности - что я неизменно и выполнял. Но и про это - не сегодня.

Деревья спускались по берегу к самой воде и со сходом льда и началом половодья часть из них оказывалась в воде - некоторые по самые кроны, некоторые простирали ветви над быстрым течением. Вот эти-то последние деревья я и облюбовал. Я уходил в одиночестве на берег, забирался на дерево, лез на толстую ветку, нависающую над рекой, ложился спиной на шершавый ствол, чуть согретый ярким весенним солнцем, и лежал с закрытыми глазами, слушая журчание воды, ощущая кожей бойкое тепло солнца, легко срываемое малейшим ветерком, вдыхая запах мокрой земли и древесины, пока сырость от реки не пронимала меня. Здесь, на берегу, посреди движения вод и начала новой жизни, я чувствовал себя единым с этим миром. И уходя, я чуть заметно кивал дереву как старому знакомому в знак благодарности за приют. А река спокойно шумела мне во след.

[Nord]

Здесь, на земле, мы ничего не можем унести с собой в могилу. Мы может только создать и оставить.

"Что я оставлю?" - вот какой вопрос имеет смысл задать себе.

Можно, конечно, сказать, что есть путь удовольствий - попытаться прожить жизнь так, чтобы она была в вечном кайфе, но так не выйдет. Всё со временем становится обыденным и требуется всё больше и больше поднимать дозу, чтобы кайфануть, причиняя себе всё больше страданий. Именно поэтому путь наркомании - что в прямом смысле, что в смысле извлечения кайфа из чего бы то ни было - это путь в никуда, не дающий в итоге не только радости, но и приносящий глубокое разочарование.

Поэтому стоит задаться вопросом - что же я делаю и что оставлю, потому что это единственное, что мне доступно тут в полной мере.

[Traumerei]

Что достойного возможно создать здесь ? В какой "валюте" обналичиваются в послесмертии ? Можно оставить другого человека, зараженного смертью, обреченного отмучившись, сгинуть в той же пустоте, что и ты. Произведение искусства, книгу ? Все это будет продано по сходной цене, а потом разбазарено, потеряно... К какой ещё истине можно прийти, кроме истины Екклесиаста ?

Очень надеюсь на Ваш ответ, Nord

[Nord]

Что достойного возможно создать здесь ? В какой "валюте" обналичиваются в послесмертии ? Можно оставить другого человека, зараженного смертью, обреченного отмучившись, сгинуть в той же пустоте, что и ты. Произведение искусства, книгу ? Все это будет продано по сходной цене, а потом разбазарено, потеряно... К какой ещё истине можно прийти, кроме истины Екклесиаста ?

Очень надеюсь на Ваш ответ, Nord

Просто оставь. Ничего иного всё равно не выйдет : )

Что касается лично меня...

Мы всё время в глухой обороне, мы вооружены до зубов.
Оттого нам друг другу не стать ни понятней, ни ближе.
Я хочу, чтобы всё, что я делаю, превращалось в любовь.
А иначе я смысла не вижу, иначе не вижу…

[Nord]

...И я хорошо подумал об этом : )

Потому что с чувствами у меня не очень - головой приходится думать : )

Но - вот. Иначе - не вижу...

[Nord]

Еще про веру в бога.

Вера в бога - это вера во что-то лучше тебя, обежествить можно что угодно. Но по мере взросления - взросления не того, что измеряется годами, а измеряется размышлениями и делами - понимаешь, что есть только один выход...

...Представьте себе, что вся история про этого парня из Назарета лишена какой-либо мистики. Обычный человек размышлял о своей жизни - не вяло и отрывочно, как это делает большинство людей, а напряженно - даже в пустыню удалился. Что уж его толкнуло на это - одному неизвестно существующему ли богу известно. Но серьезно зацепило, так что он не мог дальше спокойно себе плотничать... И вот он поперся куда глаза глядят - а в той местности глаза часто как раз в пустоши и упираются. Хорошо и долго думал - и надумал. И пошел.

И поставьте себя на его место. Точнее - подвесьте. Вам не на кого надеяться - вы-то знаете, что говоря о боге, любви - вы говорите о принципе. Вы говорите о том, что носите сами, а не существует и может действовать отдельно от вас. Вы - и есть любовь, и никакой бог за вас не заступится. Можете, конечно, заголосить, просить прощения - авось снимут с креста. Да и вообще - на кой черт вам это было нужно ("Для чего ты меня оставил!?")?...

Но... иначе - не видно было смысла. Там, в пустыне, он хорошо подумал об этом, с разных сторон и точек зрения... И нашел только то, что нашел.

...И есть ли бог, нет ли бога - что от этого меняется?

Ты сам должен быть человеком.

[Nord]

Ничто не мешает оленям начать охотиться на волков. Кроме того, что они - олени.

[Nord]

Хорошие люди плохи тем, что вместе с их уходом часто заканчивается и хорошее.
Их извиняет только то, что у них можно учиться.

[Nord]

Ложе раскачивалось и плыло в темноте, словно лодка, в которой двое людей, нежно прижавшись друг к другу, плыли под открытым бесконечным и бездонным небом. Тихо играла музыка из динамиков радио.

Завтра она уезжает. И ничего, ничего не ясно. Кроме одного - безусловного, заполняющего до краев счастья. Рука медленно скользила по изгибам её тела, осторожно касаясь мягкой теплой кожи, рисуя невидимый узор.

Сон наяву. В котором забываешь, что надо дышать, что есть еще что-то, кроме бесконечности прикосновения, размывшей всю вселенную в одну мерцающую, податливую, объемлющую темноту.

Даже во сне её тело отзывалось на ласку, ответно приникая теснее к ладони. Губы сами нашли губы...

...К вечеру пошел снег. Весь день не было никаких разговоров о планах на будущее. Будущее просто было не нужным в этом настоящем. И лишь к вечеру, помогая собирать её вещи... в сердце кольнуло тревогой.

...Они долго стояли обнявшись у рамки металлоискателя на досмотре. Слова не шли - за эти два дня всё было сказано без слов. Прибавить нечего. Даже "Я тебя люблю" будет плоским и не нужным.

...Он вошел в пустую квартиру и тут же зазвонил телефон.

- Такой снег! Похоже, город не хочет меня отпускать от тебя. Нас вернули в зал ожидания пережидать снегопад.
- Я сейчас приеду!

Ночь, метель, пойманная с руки машина. Сноваэропорт. Сон не отпускает. Еще - сколько? - вместе. Время перестает существовать во сне. Всё внутри растворилось, превратившись в одну пульсирующую нежность.

...На этот раз он стоит у огромного окна зала до последнего, провожая взглядом рулящий на взлетную полосу самолет.

...Не отпустить? Но ничего не нужно держать, всё случилось, как случается что-то неотвратимое и естественное, и вся суета сверх того уже не более чем суета. Потому что ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.

...Вновь пустая квартира. Он машинально нажимает кнопку на музыкальном центре и не раздеваясь и не включая свет садится в кресло. Он смотрит на светящийся дисплей музыкального центра, всю прошлую ночь несшего звуки радио в комнату...

Девятая волна.

[Nord]

В женщине несомненно должна быть загадка. Я лично - очень люблю загадки. Но не редкость, когда загадочность в женщине формулируется примерно таким образом:

"Сидит груша -
Во сто шуб одет,
Не лает, не кусает,
А коса - на улице.
- Что это?"